роман раньше был. А сейчас — только рабочие отношения! — «хотя… хрен там знает — спят они или нет?».

— Танюшка! Не кажется ли тебе, что это как-то… не очень! Обсуждать со вздохами моего знакомого, при мне же? — начал раздражаться Косов.

— Да ладно тебе… Что тут такого-то? Ты — вон тоже ничего. Но то ж — Калошин! — отмахнулась Танька, а Маша покосилась с улыбкой на лице на Ивана, вздохнула, закатив глаза и отвернулась, чтобы подруга не успела заметить.

«Не… че-т, когда Таньки — много… она начинает «доставать»! Надо… подпоить ее, что ли… да побольше уделить внимания Маше. Вот та — да! Более достойна!».

Когда подошли к общаге, уже совсем стемнело. Этому способствовало и то, что погода испортилась, небо затянуло тучами, и начал понемногу моросить мелкий дождик, постепенно усиливающийся.

Девчонки с визгом заскочили на крыльцо, демонстративно «почмокали» его в щечки — типа, расстались! А Косов, пройдя чуть по улице, свернул, как и было обговорено в сторону пустыря. Найдя куст поразвесистее, присел на корточки, закурил и приготовился ждать.

«Ну… как они обещали — «полчасика» — это вряд ли! Час! Не меньше придется ждать! Пока поболтают с вахтершей, потом — соседки-знакомые по общаге… Потом — еще чего-нибудь! Без этого никак не обойдется! А вот после часа… да — стоит ждать сигнала в окне!».

Но к его удивлению, час — не час, но минут за сорок девчонки — уложились! Сначала в знакомом окне мелькали тени за шторами, потом свет погас, а окно раскрылось — Косов это увидел, потому как подошел поближе, обнаружив хороший навес в постройках, во дворе общаги.

— Сумку примите! — шепотом предложил он, и подал в раскрытое окно свою сумку с припасами, а потом и сам нырнув в теплую темноту комнаты.

И как-то сразу в руки ему попалось что-то теплое, приятное на ощупь… В ухо хихикнули, но сопротивления не оказали! Ага… а его ручонки сразу же начали путешествие по девичьему телу.

«Машка! Хороша, чертовка!».

— Э, подруга! Ничё, что что это — мой хахаль?! — послушался возмущенный голос Таньки.

Косов, продолжая обнимать одной рукой Машу, второй — вовсю наглаживал-потискивал ее за попу:

— Фу такой быть, Танюшка! Ты же — белый лебедь, ты сама грация, ты — маленькая леди! А ведешь себе — как базарная халда! — засмеялся он.

— Ой-ой-ой… ну ладно… так и быть! Если я леди — отпусти эту… перехватчицу, и наглаживай меня!

— Наверное, сначала все же — перекусим, чем Бог послал! Ты лучше свечку зажги!

При свете свечи, Косов достал из сумки ранее купленные продукты.

— Так… тут ветчина, буженина… ага… окорок! Здесь сыр… двух видов. Масло вот сливочное — вообще все растаяло! Хорошо еще, что не протекло! Ага! Вот две баночки икры — черная и красная! Так… Здесь… спиртное! Шампанского, правда, не было, пришлось взять белого игристого… Девчонки! Вы что предпочитаете — красное полусухое… или все-таки коньяк? Или — игристое?

Девушки были впечатлены до ошеломленного молчания. В четыре глаза глядели на растущую на столе горку провизии. Ну да, они же не заходили с ним в коммерческий, не видели, что он покупал!

— Так… вот же черт — эклеры помялись! Конфеты… Вы как к хлебу? У Вас же диета… Я, на всякий случай взял и пшеничную булку, и половину булки ржаного.

Девчонки переглянулись.

— Нет… ну а чего? Если завтра хорошенько упереться на утренней тренировке… то и все лишнее сгоним. Да, Маша?

— Вань! А я вот хотела спросить… Танька говорила… Ты что, и правда — бандит? — настороженно смотрела Маша.

Косов засмеялся:

— Вот еще! Глупости какие! Никакой я не бандит! Тань! С чего такие выводы?

Таня смутилась:

— Ну а что? И нож у тебя… страшный! И с теми… хулиганами из «фабзайки» ты так разговаривал! Я, правда, мало тогда что поняла… Но видела же, что они испугались!

— Нож… нож. Этот что ли? — Косов вытащил из ножен, лежавших в сумке финку и принялся нарезать хлеб на бутерброды, — Это так… продукты порезать! Ну и… припугнуть кого — тоже можно! А про тех хмырей… тут же как? Если ты не спасуешь, не будешь мямлить, а наоборот, напористо, нагло с ними разговариваешь — они как минимум задумаются — а стоит ли с тобой связываться? А если еще кого упомянешь в разговоре, кто для них авторитетен — и вовсе отступятся!

— А ты — знаешь, кто для них авторитет? — Маша продолжала излучать недоверие.

— Ну… скажем так — в этом городе я многих людей знаю. Из разных сфер жизни. Вот — как-то так…

— Вань! А как быть с тем, что… вот ты сейчас на стол выложил чуть не половину месячной зарплаты? Деньги… такие — откуда? — Танька молчала, только с интересом переводила взгляд с него на Машу, продолжающую выспрашивать Ивана.

— Ну так… деньги у меня — есть. И что с того? Когда есть — я их трачу! Когда нет — ищу как их заработать!

— Ну и… кем же ты работаешь? Мало продуктов… ты же и на вещи нам… потратился!

— Машенька! Какая ты дотошная! Вроде бы и не жена мне… а такой допрос устроила! Ты правда балерина? Или может — в «энкавэдэ» работаешь?

— Вань! Ты не отшучивайся! Это Танька… ветер в голове! А я так думаю, что нам… воры-налетчики разные в знакомых не к чему! Одни проблемы от таких знакомств!

— Да что ты заладила! Никакой я не налетчик. Придумала тоже! Ладно… Если уж такая ты… любопытная… Вот Вы на концерте были? Песни слушали, да? Так вот… многие эти песни написали мы — я и мой знакомый! Я — тексты, а он — музыку! Вот… теперь нам за это филармония отчисляет деньги… За использование этих песен на концертах! А так как мне особо деньги не нужны… вот — они и копятся на книжке. А я их вот так… трачу! — продолжая сооружать бутерброды, объяснил Косов.

Девочки снова были удивлены. Некоторое время продолжалась их игра в гляделки. Первой не выдержала Танька:

— И много там было… Ваших песен?

— Ну-у-у… я и не считал, вообще-то… Но не меньше половины — точно!

— Это какие? Которые Калошин пел? — спросила Маша.

— Да нет… не только. Варя — тоже почти все наши поет!

— Ни хрена ж себе! — протянула Танька, — А почему ты мне раньше ничего об этом не говорил?

— А что я тебе должен был говорить? Что, типа — я поэт? Да ну — брось… «Я поэт, зовусь Незнайка!